урду стали появляться более точные и благодарные мусульманские рассказы о буддизме и Бирме. В 1901 году, примерно через восемь лет после появления книги Абд аль-Халика, на урду была опубликована история Бирмы, и в частности англо-бирманских войн, под названием Waqa'at-i Barhma (События в Бирме). В основном тексте излагалась политическая история различных бирманских королевств и их отношения с соседними государствами, а в конечном итоге и с Британской Индией, а центральное место занимали кампании, которые привели к постепенному завоеванию Бирмы. Показывая, как межкультурные знания могут проходить через призму военных столкновений, первые разделы книги также дают представление о бирманской жизни и обычаях. Хотя мусульманский автор посвятил религии в Бирме менее семи страниц (три из них - исламу), его обсуждение буддизма было весьма благожелательным. Используя те же бирманские термины, что и Абд аль-Халик, он отмечает, что "последователи Бодха" с большим уважением относятся к безбрачным святым людям, называемым понги (монахи), самые высокопоставленные из которых назывались пахья, "что на нашем языке означает "Божье благословение". Хотя автор цитирует здесь английский текст, его рассказ, по-видимому, в значительной степени основан на его собственных наблюдениях за монастырями и храмами, которые он излагает в нейтральных выражениях, избегая старого языка поклонения идолам.
Не то чтобы прежний рассказ Абд аль-Халика исчез из коллективной памяти: коммерческие силы в общественной сфере в сочетании с растущим интересом привели к тому, что в 1917 году его книга была переиздана самым популярным издательством Индии. Но к тому времени появились и другие соответствующие работы на урду, и хотя они были ориентированы прежде всего на Индию, как часть буддологического самопознания Индии, они имели значение для понимания других буддийских регионов Азии, включая Бирму. Например, в своей "Мухтасар Тарих-и Дакан" ("Краткая история Декана") Мухаммад Султан, историк из княжеского штата Хайдарабад, посвятил буддизму раздел, в котором он четко указал, что Будда родился в Индии, приведя точную дату рождения - 596 год "до Христа" (qabl-i masih), опираясь на пересмотренный европейский ученый консенсус. Но он также подробно описал, как вскоре после смерти Будды его учение распространилось "на Ланке на юге и в Тибете и Китае на севере", уточнив, что "Будда, чье имя означает "просветленный", был тем же человеком, известным как Гаутама". Переоткрытие буддизма теперь связывало Индию с другими регионами Азии, как мы увидим в последующих главах в отношении Китая, но это происходило путем самопроецирования Индии на роль доминирующего экспортера культуры.
Однако в 1893 году Абд аль-Халик даже не подозревал, что бирманский пророк, которого он называл Шингутамой, был тем же самым человеком, что и древнеиндийский соотечественник Гаутама. Но к тому времени, когда другой мусульманский религиозный ученый, Сайид Абу Зафар Надви, опубликовал свой путеводитель по Бирме в 1921 году, распространение этого более глубокого понимания позволило Надви с непринужденной уверенностью заявить, что "колыбелью буддийской религии является Северная Индия". Смывая путаницу Абд аль-Халика, Надви назвал индийского основателя религии "Гаутамом Бодхом", который жил около 500 г. до н. э., а не после времени пророка Мухаммеда, более тысячелетия спустя, как просчитался Абд аль-Халик. Надви даже потратил несколько страниц на изучение исторических свидетельств того, как эта религия впервые попала в Бирму. Однако, несмотря на путешествия Надви, он не изучал бирманский язык и не общался с живыми буддистами, а исправил эти прежние заблуждения. Хотя он ссылался на Абд аль-Халика, его знания о буддизме были почерпнуты из другой работы, на которую он ссылался, написанной "французом, доктором месье Либаном".
Речь идет о книге "Цивилизации Индии", написанной влиятельным французским эрудитом и востоковедом-любителем Гюставом Ле Боном (1841-1931). Первоначально опубликованная в Париже в 1887 году, она была переведена на язык урду в 1913 году Сайидом 'Али Билграми, отпрыском одной из самых интеллектуально выдающихся семей колониальной Индии. Оценка буддизма Ле Боном была весьма положительной, как и его рассказ об индо-исламской цивилизации в той же книге, что сделало ее очень привлекательной для Билграми, Надви и многих последующих читателей-мусульман. Но даже в этом случае Ле Бон был очень далек от того, чтобы быть экспертом по буддизму, проведя всего несколько месяцев в путешествии по Индии в целом и не имея непосредственного опыта работы в Бирме. Фактически, его непосредственное знакомство с этой религией произошло во время короткого визита в Непал в 1885 году, о котором он написал путевой очерк, дополнив свои наблюдения ссылками на "Санскритскую буддийскую литературу Непала" Раджи Раджендралала Митры. Уместно отметить, что этот способ исследования, когда европейский путешественник использует свои непосредственные наблюдения, читая исследования индийского ученого, был аналогом того, что мы увидим позже на примере индийских путешественников в Китай и Японию. В результате концепция буддизма Ле Бона была основана на санскритской традиции Махаяны, которую Митра и его британские коллеги извлекли из библиотек Катманду. Эта махаянская версия религии была совершенно отлична от живой традиции Тхеравады, основанной на пали, в Бирме и на Цейлоне. Тем не менее, благодаря влиятельным посредникам Билграми и Надви, француз Ле Бон и бенгалец Митра стали дополнительными источниками, через которые индийские мусульмане начали узнавать больше о буддийской религии.
Помимо перевода "Цивилизации Индии" (Les civilisations de l'Inde) и ее аналога "Цивилизация арабов" (La civilisation des Arabes), Билграми написал на английском языке краткий путеводитель по буддийским пещерным храмам Индии в Эллоре. В него он включил краткую биографию Будды, описав, как с индийской родины его религия "быстро распространилась в отдаленных странах Цейлона, Бирмы и Тибета и нашла путь даже в Китай и Японию". Хотя Билграми узнал об этом из английских и французских книг, а не из непосредственных встреч с живыми буддистами, его более информированная и сочувственная оценка буддийской культуры означала серьезный сдвиг в межазиатском понимании. Более ранние индо-персидские рассказы о пещерах Эллоры, например в королевской истории Рафи' аль-Дина Ширази 1612 года, не отличались подобным знанием буддийской истории, представляя скульптуры либо как чудесные реликвии неизвестных древних императоров, либо как сомнительное украшение родовых "храмов идолов".
Расширяя понимание этого нового культурного, а не теологического подхода, рассказ Билграми повлиял на другие публикации, такие как путеводитель по пещерам Эллоры, который позже появился во влиятельном журнале на урду Ma'arif ("Распространение знаний"). Здесь хайдарабадский ученый Тамкин Казими представил весьма сочувственную оценку пещер, которая началась с исторического очерка о возникновении буддизма. Переходя к отдельным пещерам, Казими опирался на более ранний отчет Джеймса Берджесса (1832-1916), пионера археологии пещерных храмов, чтобы определить различные скульптуры и предоставить точные размеры каждой пещеры в футах. Но, будучи жителем региона, он также опирался на свои
